Двойная галатеезация

Вставало солнце, а за ним 

вставала женщина. Ей следом 

моим дурачествам сродни 

тянулись шлейфом крылья пледа,

и шум воды, и фена шум, 

и щелканье консервной банки. 

Штрихом, что я не сам вношу, 

гвалт воробьиной перебранки. 

Как будто чувствуя мой взгляд,

она набросила на плечи 

рубашку. Биться об заклад не буду -

мне не станет легче. 

Рождённая в моих мечтах,

невольно руша их границы -

смотрела молча мимо птах.

Я не хотел угомониться.

И продолжал. День наступал, 

накатывал звонком трамвая.

Гудел тяжелый самосвал.

В гвалт воробьиный не встревая,

слонялась пара голубей, 

не глядя в окна. Я стеснялся. 

Чего? Фантазии своей? Смешно. 

Пора кому-то в ясли.

Мне жаль, что женщины той нет 

в масштабах выбранной Вселенной. 

Хватаюсь за хвосты комет,

шепчу что море по колено.

Смотрю в окно на голубей 

и воробьёв, всегда кричащих: 

"Приятель, полно, не робей!"

"Ребята, повторяйте чаще!

И... почему не в детский сад?

Я над собой расту..." Оделась.

Ей грустно? Хватит раскисать.

Услышала? Дрожит. Зарделась.

А дальше? В школу? В универ?

Опять в просак? Опять чужая?

[Спешит. Пересекает сквер.

Печальным взглядом провожаем.]

Который день с утра бежит.

Похож на вечного студента.

Трамвай проехал. Дребезжит

стаканчик с кофе. Не одета.

Зачем (на третьем этаже)?

Не воробьёв же ей стесняться.

Взгляд вслед ему. Квадрат эм же.

                   Чудные сны под утро снятся.